Вопрос “как жить дальше в России” подразумевает, что до этого люди, задающие его, жили более или менее неплохо или хотя бы терпимо, но сейчас, в 2018 году, случилось что-то, из-за чего люди сказали себе — все, как жить дальше — непонятно. Возможно, так и есть, и многие события, которые происходят именно сегодня, действительно выходят из ряда вон. Кажется, что жизнь простого человека окончательно перестала что-то стоить, люди во власти снова считают себя хозяевами жизни, а обычных людей при этом ставят на уровень уже даже не холопов, а и не людей даже. Как жить дальше в России в 2018 году простым людям — почему отзывы и жалобы на плохую жизнь нужно прежде всего обращать к самим себе.
Что происходит в 2018 году
Что такое 2018 год с точки зрения экономики? Это уже четыре года упадка и стагнации, жизни под санкциями и контрсанкциями. И если санкции западных государств в основном направляются против конкретных высших чиновников и олигархов из России, то так называемые контрсанкции, которые ввела российская власть, бьют по собственному народу. Без этих контрсанкций мы как минимум могли бы покупать более дешевые и при этом более качественные продукты в магазинах. Сейчас же мы часто питаемся как немцы во время первой мировой — эрзац-продуктами вроде молока на пальмовом масле.
2017 год в России был объявлен годом экологии. Очень смешно и одновременно грустно вспоминать об этом, наблюдая за тем, что происходит в подмосковном Волоколамске, на мусорный полигон которого свозится мусор со всей столицы. При этом нужные люди зарабатывают на этом миллиарды, но не занимаются проблемой утилизации этого самого мусора современными способами. Отходы просто сваливаются на полигоне, гниют и начинают буквально отравлять выделяемыми газами живущих в Волоколамске людей. Город постоянно митингует, но власть приезжает только для того, чтобы записать на фоне свалки видеозаявление о том, что ничего страшного не происходит, и уехать обратно.
В конце марта случился кошмар в Кемерово. В местном торговом центре сгорело 64 человека, из которых большинство — дети. И Россия не случайно отозвалась на ту трагедию так эмоционально.
Все мы понимаем, что случиться нечто подобное может с каждым из нас. Такие ТРЦ, как кемеровская “Зимняя вишня”, стоят по всей стране. Все эти здания строились примерно такими же бизнесменами, и проверялись примерно такими же инспекторами МЧС. Никакой гарантии того, что завтра ты пойдешь в кинотеатр и не вернешься обратно, на самом деле нет.
Два самых свежих и вопиющих примера, которые мы привели, отлично доказывают, что той системе, которая выстроена в России сегодня и тем чиновникам, которые ей управляют, нет вообще никакого дела до простых людей. Если система в общем безразлична к тому, что мы гибнем (медленно ли, как в Волоколамске или моментально, как в Кемерово), то уж до того, как мы живем, ей дела нет точно.
Кто виноват в том, что простым людям в России жить тяжело
Можно винить кого угодно — от власти до проклятого Запада, который только и думает, как бы нас поскорее захватить. Но в 2018 году люди в России достаточно внятно продемонстрировали, что по большому счету их все устраивает.
В марте 2018 года в России прошли очередные президентские выборы. Человек, который бессменно правит Россией уже 18 лет и сравнялся по количеству лет у власти с генсеком Брежневым, был избран на очередные 6 лет, да еще и с рекордным результатом. Большинство людей все происходящее устраивает.
Маловероятно, что случись та же “Зимняя вишня” не через неделю после выборов, а за неделю до них, это как-то повлияло бы на итог голосования даже в самом Кемерово.
Поскольку самих людей все устраивает, почему возникают вопросы, как жить дальше в России? Вопросы нужно задавать не куда-то в пустоту, а прежде всего самим себе. Почему мы не понимаем простой связи между нашими действиями и их последствиями? Почему позволяем обращаться с собой так, как с нами обращаются? Почему мы по-настоящему реагируем на что-то тогда, когда становится уже поздно, как люди в Кемерово, которые вышли на митинг после пожара?
Даже при советской власти, которая десятилетиями подавляла людей, у простого человека было больше достоинства.
Вспомните деятельность комитета солдатских матерей, который появился во времена Афганской войны и то, как солдатские матери бились за своих сыновей. Сейчас матери и вдовы погибших на непонятных войнах в Украине или Сирии солдат помалкивают, продавая своих сыновей и мужей за какой-нибудь жалкий миллион, которым откупается государство. Конечно, им нужно растить детей, и никто не может им быть судьей. Но какую страну они передают своим детям в итоге?
То же самое со школьными учителями. С одной стороны, учителя часто жалуются на маленькие зарплаты и бредовые правила, по которым они больше заняты заполнением каких-то бумаг, чем образовательным процессом. Но кого чаще всего ловят на вбросах во время выборов и агрессивной реакции на старшеклассников, которые позволяют себе не соглашаться с порядками в стране? Учителя делают это ради хорошей жизни своих детей? Они правда считают, что их детям хорошо будет жить в такой стране, в которой можно пойти в обычный кинотеатр и сгореть там заживо, потому что инспектор МЧС продал их безопасность за несколько тысяч рублей? И что сами они, защищая и поддерживая сложившуюся систему, ни в чем не виноваты?
Как жить дальше в России простым людям после того, что происходит в 2018 году, каждому решать самому. Мы не призываем никого ни на какие баррикады и революции. Мы только обращаем внимание на то, что у всего есть свои причины, и что все мы так или иначе не можем снимать и с самих себя часть вины за происходящее. В России появилась прекрасная молодежь, которая, по крайней мере пока, не желает жить так, как живут более старшие поколения. На эту молодежь вся надежда. Молодое и прогрессивное обязательно победит все дремучее и невежественное, которого в России, особенно во власти, неприлично много.
Данный вопрос касается не только России, но и всех других стран постсоветского пространства. Однако именно благодаря менталитету народа, бездействующим чиновникам и постоянно растущим налогам происходит неминуемый процесс деградации уровня жизни в стране, население которой время от времени произносит фразу: не хочу жить в России!
За всю многолетнюю историю наша страна перенесла множество катастрофических случаев. К примеру, одни правители разрешали людям немного расслабить пояс, другие, наоборот, заставляли потуже их затягивать. Сегодня нынешняя современная Россия стоит практически на грани катастрофы. Многие решают причину этой проблемы, при этом она кроется не только в «добропорядочном» государстве, но и в самих людях. Большую роль на развитие страны играет привычная апатия людей ко всему происходящему. Это выражается в сложившемся лозунге населения: «Каждый сам за себя».
Современные мнения россиян про Россию
- подстраивайся под массовое течение, живи посредственно или воруй;
- все перетрут старания и труд;
- помни историю, будь оптимистом;
- Россия пережила большое количество войн (по статистике до 1900 г. война начиналась каждые 10 лет);
- россиянам нелегко, однако существуют страны земного шара, где еще хуже.
Социальные причины плохой жизни
- Еще в Советском Союзе детям с детского сада прививали принципы морали, культуру поведения и т.д. В некотором роде это был удачный ход, который мог бы раскрыть человеческую душу, однако с другой стороны, было забыто об отношении к стране. Сегодня культура стала еще одним видом заработка, а духовное обогащение народа возможно только при наличии лишних материальных средств. У большинства остались только животные инстинкты, а именно: как жить дальше в России? Многие не задумываясь отвечают: воруя или же поднимаясь вверх по головам других. Сейчас стали обыденными такие действия: обмануть, обидеть или обворовать.
- Существует еще одна причина, почему плохо жить в России. Это отсутствие социальных гарантий, зомбирование народа с помощью телевидения и СМИ. Все это соответственно дало свои плоды. Не смотря на то, что многие все-таки научились выживать в таком мире, они одновременно начали терять свою душу.
- Довольно скудно сейчас молодежи России, которая после окончания учебных заведений не может найти хорошую работу. Практически 99% организаций требуют от них опыт работы, и тут круг полностью замыкается. Нет работы - из-за того, что нет опыта, который нужно получить на работе. Даже красный диплом иногда не спасает в таких ситуациях. Чаще всего его вообще не требует на фирме. Он просто нужен для галочки, а решаемым стает все же опыт работы. В таких случаях могут выжить только сильные духом молодые люди.
Как можно выжить в современной России
Исходя из этих установленных фактов напрашивается встречный вопрос: выживет ли Россия вообще? Однако ответ является весьма простым. Еще есть надежда на процветание России, однако при условии, что правительство сможет донести народу идею развития страны. Если народ сможет увидеть поддержку со стороны государства, то и отдача будет немалой.
Чтобы выжить в современной России, прежде всего, нужно приспособиться к установленному обществу. Не смотря на то, что уровень жизни в России весьма плачевный, все же народ не перестает унывать. Именно благодаря этому, к примеру, в США, большой процент американцев думают о России, как о «веселой» стране. Именно благодаря оптимизму можно победить все существующие неприятности в стране. Поэтому пока россиянам будет присуща эта черта, до тех пор страна и будет жить.
Как выжить в России - на этот вопрос можно писать целые диссертации, однако хочется, чтобы после этой статьи, каждый гражданин России смог сложить свое мнение об улучшении российского общества и соответственно России в целом.
В разгар информационной войны, развёрнутой российскими СМИ против Лукашенко, белорусская пресса, в свою очередь, опубликовала цифры деградации России при Путине. Не менее страшные цифры приводит и известный профессор МГУ Сергей Валянский. Эти и многочисленные другие данные красноречиво показывают, насколько близка РФ к катастрофе. Чудовищными темпами продолжается деградация образования и интеллектуального потенциала квалифицированной рабочей силы.
В Российской Федерации 4 млн бомжей, 3 млн нищих, 3 млн
проституток, 6 млн российских граждан страдают душевными
расстройствами, 5 млн – наркоманы, более 6 млн болеют
СПИДом.
Ежедневно производится 10 тысяч абортов, притом, что 7
миллионов пар – бездетные.
Совершается более 80
тысяч убийств в год
. В дорожно-транспортных происшествиях
гибнет около 30 тысяч человек. Около 100 тысяч россиян
гибнет ежегодно от наркотической передозировки.
Количество заключенных в стране свыше 1 миллиона –
больше, чем в СССР в период сталинских репрессий
.
Потребление спиртного в РФ – по разным данным от 14 до 18
литров условного спирта на человека в год, что более, чем вдвое
превышает порог физической деградации нации.
В России проживает 31 млн детей до 18 лет
. Здоровы
не более 30 процентов, 3,5 млн – инвалиды, 1 млн –
наркоманы. Детей-сирот 750 тысяч (больше, чем по окончании Великой
Отечественной войны, когда детей-сирот было 678 тысяч). Два млн
детей безграмотны. Около пяти миллионов беспризорных.
В России полтора миллиона чиновников – втрое больше, чем в
СССР
. Численность чиновников за последнее десятилетие, по
данным Росстата, удвоилась. Только за последние 4 года, по словам
Кудрина, их число возросло на 130 тысяч человек. На взятки и подкуп
должностных лиц ежегодно затрачивается около 33,5 миллиарда
долларов.
По добыче угля Россия «достигла» уровня 1957 года, по производству
грузовых автомобилей – 1937-го, комбайнов – 1933-го, тракторов –
1931-го, вагонов и тканей – 1910-го, обуви – 1900-го. Практически
полностью разрушена авиационная, радиоэлектронная, автомобильная
промышленность. Зато нефтегазовый экспорт вырос с 76 миллиардов
долларов в 1999 году до 350 миллиардов в 2008 году.
В России были разрушены и без того не самые выдающиеся условия для
ведения бизнеса. Бизнес стал приложением к административным
должностям, а коррупция – основой всех хозяйственных отношений.
Всемирный банк в 2006 году поставил по этому показателю Россию на
96-е место из 175 возможных. По десятибалльной шкале России
выставили 3,8 за эффективность госуправления, а за законность –
1,9. Это показатели убогих африканских и уже отошедших в прошлое
латиноамериканских диктатур.
Продолжается уродливая урбанизация. За 20 лет в РФ исчезли
23 тысячи населённых пунктов
. На фоне общего сокращения
населения до 900 тысяч человек в год, население Москвы,
Санкт-Петербурга и некоторых городов-миллионников стремительно
растёт, что приводит к чудовищному загрязнению прилегающих
территорий, разрушению экосистем и транспортному коллапсу
мегаполисов.
Инфраструктура не выдерживает перегрузок и рвётся, словно
тришкин кафтан. Ещё не было в новейшей истории, чтобы десятки тысяч
жителей Подмосковья встречали Новый год без электричества, а аварию
не могли устранить более недели.
Власти панически боятся,
что без электричества в разгар зимних морозов окажется Москва, о
чём свидетельствует введение режима чрезвычайного положения. Для
системы это будет конец, а для людей – катастрофа с сотнями тысяч
жертв.
Общая причина растущего вала техногенных катастроф, которые имели
место в прошедшем году и уже продолжаются в наступившем, – это
потеря управляемости экономикой вообще и промышленными
объектами в частности.
Система управления должна быть
регулятором, это звено прямой и обратной связи, контроля. Дефект
регулятора заключается в том, что сегодня на многих объектах
руководителями являются просто некомпетентные люди. Это наглядно
видно на примере электроэнергетики, где вместо специалистов в
области энергетики на руководящие должности назначались экономисты,
никогда не работавшие в этой области.
Аналитики предупреждали, что пришла пора активно действовать, а не
ждать, сложа руки, поскольку времени остаётся очень немного!
Крах системы может произойти в любой момент.
Высока вероятность, что это произойдёт в течение ближайшего года,
не исключено – что еще до окончания зимы. Практически маловероятно,
что система протянет более пяти лет.
Некоторые известные аналитики, к сожалению, ещё год назад
поторопились предсказать, что еще в ушедшем году должна произойти
новая катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС или иной крупный катаклизм,
следствием которого будет потеря управления и крах путинского
режима. Этого не произошло, и доверие у людей к прогнозистам
утрачено. Но причины не устранены, они не изменят следствий и лишь
усугубят последствия.
В статье «Кто предупреждён, тот вооружён» подчеркивалось, что
угроза драматической развязки – не шутка, которую кто-то, возможно,
по наивности надеется пережить в уютной московской квартире или на
подмосковной даче, удобно устроившись перед телевизором. Впереди,
возможно, будут месяцы анархии и разрухи, торжества уличного
криминального беспредела.
Как долго продлится кризис, предсказать невозможно. В зависимости
от механизма его запуска и ряда непредсказуемых обстоятельств, это
займёт от нескольких недель до нескольких лет. Масштабы потерь
будет зависеть от степени и глубины дезинтеграции,
продолжительности смутного времени и способностей к последующей
реинтеграции стихийно образованных автономий. Ряд регионов
(Татарстан, Башкортостан, возможно, Карелия) могут провозгласить
независимость в первые же дни кризиса. В принципе, и другие
регионы, где имеются более-менее самостоятельные и дееспособные
местные элиты, вскоре могут последовать их примеру. Дальнейшее
национальное возрождение возможно при условии реинтеграции с
образованием обновленной федерации или конфедерации. Но раскол
страны на десятки конфликтующих между собой «удельных княжеств»
будет означать самоуничтожение русского мира.
В статье «Подули ветры перемен», с опорой на труды известных
учёных, обосновывается, что вне зависимости от конкретных
механизмов разрешения нынешней ситуации в РФ, людей ожидает жизнь в
совершенно новых условиях.
В условиях кризисной ситуации город очень быстро становится
западнёй для попавших в него людей.
В первую очередь будут
парализованы транспортные сети, массовый и организованный исход из
города будет невозможен. Системы жизнеобеспечения (теплоснабжение,
водоснабжение, электроснабжение, связь и т. д.) будут также
выведены из строя в первые же часы кризисной ситуации. Кто не
успеет выбраться из города в первые сутки надвигающегося часа Х,
практически будет обречён.
Если в войну людям помогали выживать печки и колодцы (по
сути, автономные системы тепло- и водообеспечения), в современном
городе люди останутся и без питьевой воды, и без тепла практически
сразу.
Усугубит ситуацию отключение электричества. Сотовая
связь будет блокирована в первые же минуты, стационарная – прервана
в течение нескольких часов. Попытки приготовления пищи и отопления
при помощи открытого огня, неизбежно приведёт к взрывам и
пожарам.
Через несколько дней, возникнет угроза со стороны диких и одичавших
домашних животных. Стаи голодных собак и полчища крыс, могут
наносить серьёзный ущерб жизни и здоровью оставшихся людей. В
тёплое время года, из-за санитарии в течение первых недель начнётся
интенсивное распространение инфекционных болезней.
Деньги в первые же дни превратятся в пустые
«фантики».
Также падение Москвы тут же будет означать
прекращение снабжения регионов по налаженной схеме продуктами
первой необходимости.
Мародёрство, грабежи и убийства приобретут массовый характер. В
условиях стремительно надвигающегося голода, любой власти будет
сложно удержать свои позиции. Полковник Кольт станет
главным судьей.
Простое население станет «кормом» и для
вооружённых мародёров. Исключения составят регионы, где на такой
случай, вероятно, уже договорились губернаторы, военные и другие
силовые структуры и где население более-менее поддерживает своих
правителей.
В противоположность крупным городам, высокую степень выживаемости
будут иметь удалённые от областных центров населённые пункты, где
сохранилось сельскохозяйственные предприятия и сопутствующее
производство, где среди населения достаточно молодых и энергичных
людей. Имеющие возможность перебраться к родственникам в такие
районы, должны это сделать как можно быстрее.
Судьба удалённых сельских районов будет зависеть от личных качеств
глав администраций и всей местной «элиты», руководителей местных
отделений внутренних дел, от возможности установления связи и
успешности взаимодействия в первые дни «после часа Х» с войсковыми
частями и прочими вооружёнными структурами. На отдельных
территориях, сотрудничество между армейскими частями и сельскими
администрациями может получиться достаточно продуктивным.
Жизнь и безопасность людей автономной территории можно
будет защитить только оружием, ибо в условиях кризисной ситуации
законы и моральные принципы перестанут действовать. Так что
подобная «стихийная автономия» должна иметь достаточное количество
вооружения для обеспечения им боеспособных людей.
Отдельная воинская часть, в сотрудничестве с местной «элитой» или
самостоятельно, в состоянии взять под полный контроль ситуацию в
районе. Далее, обеспечивается охрана территории от мародёров и
бандитов, организуются рабочие места для гражданского населения и
прибывающих беженцев, за счет этого обеспечивает себя
продовольствием и сохраняет, в конце концов, островок цивилизации.
Где-то это сработает, где-то нет: все будет зависеть от силы воли
командиров и местных гражданских активистов, их мудрости, честности
и порядочности. В общем, от личных качеств будущих творцов истории
XXI века.
Помимо удалённых сельских районов, шансы на длительное
автономное существование имеют организованные сообщества горожан,
готовые по заранее подготовленному плану экстренно эвакуироваться в
сельскую местность
, сплочённые идеей создания автономного
антикризисного поселения. В идеале это должно быть от 15 до
30 семей (50 - 100 человек)
: общины меньших размеров легко
уязвимы, группы большей численности становятся плохо управляемыми.
Необходимо наличие в такой общине людей разных специальностей,
прежде всего военных, инженерно-строительных, сельскохозяйственных,
медицинских. Жизнеспособность общины зависит как от личных качеств
всех её членов, так и от их способностей по адаптации к новым
условиям жизни, а также от способности противостоять внешней
агрессии.
И отрадно, что есть тысячи людей, уже сейчас добровольно
отказавшихся от эфемерных ценностей обречённой «цивилизации».
Десятилетиями отдельными общинами живут русские, эрзянские и
марийские общины, сохранившие дохристианскую веру, а также
христиане-старообрядцы. Они не пьют, не курят, живут большими
семьями, довольствуясь при этом самыми скромными материальными
благами. Духовные ценности для них всё, а материальные – ничто. Ещё
сто лет назад старообрядцы были и самой образованной частью
населения: грамотность среди них была почти 100 %-ной.
Даже после преодоления острой фазы переходного периода, а острая
фаза не будет столь мрачной, как окажется выше, предстоит массовое
переселение людей из городов в сельскую местность. Современная РФ
давно утратила продовольственную независимость и бесславно доживает
свои дни, хищнически разбазаривая дефицитное углеводородное сырьё,
покупая буйволятину, кенгурятину и низкосортные (в основном)
продукты питания.
Обанкротившаяся власть оставляет нам в наследство
практически полностью разрушенную инфраструктуру, промышленность и
сельское хозяйство. Жить по-прежнему, распродавая энергоносители и
закупая продовольствие за границей, возможности не будет.
Придется экстренно предпринимать непопулярные меры, мобилизовать
людей на трудовой и сельскохозяйственный фронт.
Готовиться необходимо к выживанию и построению новой цивилизации с
опорой на экологические приоритеты. Большинство людей будут
вынуждены заниматься сельскохозяйственным трудом, причём в первое
время – преимущественно тяжелым ручным, поскольку и с
сельхозтехникой, и с горючим, и с тяговыми животными (лошадьми и
быками) будут невероятно большие проблемы. Большинству бывших
офисных работников неизбежно придётся осваивать новые профессии –
землепашца и доярки.
Проблема усугубляется тем, что у нас 90% молодежи ни к чему не
готовы, кроме как бумажки в офисах перекладывать. Скатимся мы или
нет до уровня средневековья – зависит исключительно от того,
насколько мы сумеем сохранить знания предшествующих поколений.
Пришла пора действовать. Действовать любыми способами.
Например, создавать автономные группы единомышленников, запасаться
средствами автономного жизнеобеспечения и обороны
,
перебираться минимум за 300 км от обречённых Москвы и Питера с
готовностью при первой возможности взять ситуацию под контроль.
Или хотя бы просто спасать себя и свою семью, обустроив
дедов дом в деревне подальше от магистральных дорог, создав там
необходимые запасы дров и продовольствия.
Налаживать
контакты с экологическими поселениями. Находить
единомышленников всеми доступными способами. Находить в сети,
библиотеках, сканировать и распечатывать книги о том, как строить
землянки, как ставить избы и русские печки. Пригодятся и пособия по
народной медицине и др.
Старые учебники, школьные и вузовские, вообще как можно
больше книг, также не будут лишними!
Возможно, по ним
предстоит учиться нашим детям и внукам! Экономить можно на чём
угодно, только не на образовании подрастающего поколения!
«Будущего здесь нет! Детей забирать надо и уезжать отсюда!» Это говорит мне Татьяна, молодая мать двоих детей – 13-летней Анастасии и годовалого Рената. «Мы оторваны от мира!» - поддерживает её пенсионерка Наталья.
Она отказывается фотографироваться – блиндажи украинских военных видны из её окна невооружённым глазом, а после слов министра иностранных дел России Сергея Лаврова о том, что его страна не планирует признавать республики Донбасса, страх Натальи только усилился: вдруг, что не то скажешь? Без магазина и аптеки, почты и автобуса, в прямой видимости солдат ВСУ пятый год подряд на линии фронта выживают люди в посёлке Ясный.
…На въезде в посёлок стоит большой белый крест в память о тех, кто погиб и в самом Ясном, и прямо вот на этой дороге, насквозь простреливаемой украинской армией . Спаси и сохрани тех, кто выжил, упокой души тех, кто навсегда ушёл на небеса…
«Я повесила плед подсушиться днём, вышла, а он как сито, весь пробит»
Холодный зимний ветер рвёт остатки предвыборной агитации, щедро расклеенной на стенах двухэтажек.
Ходили на выборы? – спрашиваю я 34-летнюю Таню. Она молчит и очень выразительно смотрит на меня. Немного внутренне успокоившись, отвечает: «Конечно, нет».
А кто-то из поселковцев ходил? – не унимаюсь.
Ну, может быть, те, кому совсем делать нечего, - неопределённо пожимает плечами Таня. – Но из моих знакомых точно никто не ходил. А смысл? Кто только сюда не приезжал – и депутаты какие-то, и городская власть Докучаевска, мы им жалуемся, что у нас ничего тут нет, а воз и ныне там, реакции никакой. Все всё обещают и никто ничего не делает. И так уже пятый год…
Таня всю войну живёт в посёлке. Рассказывает, как вместе с дочкой сутками сидели в подвале, иногда неделями не выходили из подземного убежища . Тогда на посёлок летело всё: от гранат и мин, до реактивных и фосфорных снарядов. «Я повесила плед днём подсушиться, вышла, а он как сито, весь пробит. В 15-м году это было. Сейчас где-то полгода, как потише стало, а до того ужасно обстреливали. Но и то, как потише? Просто на посёлок пока ничего не летит, всё рвётся в стороне где-то. Это мы называем потише. А так стреляют каждый день, конечно», - рассказывает она.
Особо сильные обстрелы здесь были в 14-16 годах. Тогда в зал Таниной квартиры залетел снаряд, который прямо там и разорвался. Балкон снесло полностью, а зал в руинах. Казалось бы, квартира стала непригодной для жилья. Но нет, родители женщины каким-то образом умудряются там выживать – им некуда идти. Некуда и не к кому. Опасаясь за жизнь дочки, Таня вместе с ней ушла на съёмную квартиру в центре посёлка, теперь скудный семейный бюджет приходится расходовать ещё и на аренду. Но безопасность детей важнее. Теперь их у Тани двое – в прошлом году родился сын Ренат.
Малыш ещё неуверенно ходит по ковру , регулярно пытаясь ухватиться за мою руку, внимательно рассматривает фотоаппарат. Старшая, 13-летняя Настя, сейчас в школе. На стене висит её портрет в образе сказочной Снегурочки.
Это пару лет назад ещё было, - говорит Таня. – Теперь она уже совсем взрослая.
Я фотографирую, и вдруг замечаю, что окно, возле которого висит портрет, пробито пулей.
У меня почти все такие окна, - объясняет Таня. – Да разве же только окна? Вон снаряд пробил крышу уже этой, съёмной, квартиры. Теперь потолок на балконе течёт и осыпается.
Она ведёт меня на балкон арендуемого жилья. Стёкол нет, оконные проёмы затянуты плёнкой, окно, выходящее на балкон, заложено матрасом, с искорёженного мокрого потолка осыпается штукатурка…
Таня! Как вы здесь выживаете?!
Лиза, я не знаю. Но будущего здесь нет, это точно. Надо детей брать и уезжать отсюда! Работы в посёлке нет. Магазина нет, есть только маленький ларёк, где продают хлеб и всякие мелочи. Аптеки нет. Если вдруг что, срочно нужны лекарства, я оставляю детей на соседей, и иду в Докучаевск.
Идёшь? Так далеко же!
Чаще всего иду. Автобус вроде и есть, но, на самом деле, его почти нет. Когда хочет, заезжает в посёлок, когда нет – то нет. Много раз обращались к властям, чтобы сделали хотя бы маленький аптечный киосочек, чтобы было самое необходимое – от простуды, сердца, давления. Но нет, никто ничего не делает, говорят, что сделают, но не делают. Поэтому за продуктами на неделю, за лекарствами, приходится иногда ехать, но чаще идти в Докучаевск.
Вот по той простреливаемой дороге?
Таня, а что дети? Как они проводят свой досуг, ведь их не так уж и мало здесь?
На улице практически не бывают, ну только, когда в школу и из школы идут. Собираются, в основном, друг у друга по хаткам. Если и выходят на улицу, то стараются держаться возле подъездов, чтобы успеть спрятаться, если обстрел.
Летом отдыхать их вывозят?
Этим летом нет, не возили никуда. Прошлым возили в лагерь. Этим нет.
Таня горько улыбается и молча смотрит на меня…
Будущего здесь нет! Я это знаю точно. Нужно брать детей и тикать отсюда,- тихо говорит Таня, обращаясь не столько ко мне, сколько к себе самой…
«Сильно долго у вас тихо было, надо вас стереть уже, наконец-то, с лица земли, надоели»
Попрощавшись с Таней и Ренатом, я выхожу на улицу. Ледяной ветер вмиг обдаёт холодом, пробирается под пальто. Декабрь в Донбассе выдался совсем бесснежным, но ветреным. Несмотря на мороз, у дверей подъезда, опираясь на ходунки, сидит старушка. Рядом с ней стоит дочь.
Наталья, - представляется женщина. – Вот вышли с мамой погулять. А то всё дома и дома. Вышли подышать, пока солнце.
Сквозь тяжёлые тучи, пробиваются робкие лучи зимнего солнца.
Только вы не фотографируйте меня, пожалуйста. Не хочу я этого, мало ли что. Они вон совсем рядом стоят, зайдите за крайний дом, особенно, если поднимитесь на второй этаж – их позиции видны просто так, даже присматриваться не нужно, - говорит Наталья, подразумевая расположенные в зоне прямой видимости позиции украинской армии.
Наталья живёт в Ясном вместе с мужем и мамой. На материальное положение особо не жалуется, говорит, что получаемой пенсии хватает на еду.
Мы неприхотливы. Пенсию получаем. «Красный Крест » раз в квартал помогает нам. Огородик вот высаживаем, помидорчики-огурчики закатываем на зиму. Покушать есть что. А о большем мы и не мечтаем…
Последний мощный обстрел, вспоминает Наталья, был год назад. Тогда возле её дома разорвалось множество снарядов. «15 или 16 воронок было возле дома, - говорит женщина. – Комиссия к нам приезжала, фиксировали, откуда именно прилетело». Все окна в доме в тот день повылетали. Сейчас кое-где стёкла уже вставили, но в основном, проёмы в двухэтажках затянуты плёнкой и забиты фанерой.
Наталья, как и Таня, жалуется на отсутствие в посёлке аптеки, магазина, почты и автобуса.
Мы оторваны от мира. Аптеки нет, магазина нет. А основная проблема – автобус очень плохо ходит, какой шофер заезжает в посёлок, какой нет. Если есть пассажиры, он завозит, а если нет, то чего ему такой круг давать? Так водители нам говорят. Аптеки нет, соседка выручает, регулярно бывает в Докучаевске и привозит лекарства, если надо. Магазина нет, обещали построить ещё даже до войны. Приезжали сейчас и депутаты, и представители городской власти, мы им эти вопросы задавали, но они или не могут, или не хотят это всё решать. Аптека, почта, магазин – эти вопросы поднимались, но пока ничего не сделано, - рассказывает женщина.
Сидящая на лавочке 88-летняя Александра Ивановна внимательно слушает дочь. Неподалёку начинает что-то ощутимо ухать. Александра Ивановна смотрит в ту сторону и говорит:
А ведь я ещё Великую Отечественную помню. Я в 1930-м родилась. Уже в школу ходила, когда она началась. Страшно было, ой, страшно! Бомбы с самолётов так летели, так летели! Но тогда хотя бы понятно было: вот немцы, и они враги, напали на нас, а вот наши. А это что же получается? Ведь мы были одним народом! Как такое случилось, что брат на брата пошёл?
…Живущая по соседству с Александрой Ивановной 86-летняя Стефания Михайловна тоже помнит войну. Она забавно приветствует меня, на военный манер прикладывая руку к голове. Она родилась и выросла в Польше . Война пришла к ней в 1939 году, когда немцы напали на поляков. Стефания шла в школу вместе с сёстрами. Девочек вела мама. Внезапно начавшаяся бомбёжка застала их врасплох на улице. Мама погибла на глазах дочерей. Шокированная увиденным, маленькая Стефания начала стремительно терять слух, после перестала разговаривать…
Закат её жизни вновь приходится на войну. Её снова бомбят, не с самолёта, с реактивной артиллерии и пушек, но какая, в сущности, разница. Она уже не так хорошо, как в детстве, слышит звуки рвущихся снарядов, но всё ещё вздрагивает, когда подпрыгивает от очередной взрывной волны, её кровать. Она радуется временному затишью, и надеется, что войны больше не будет. Никогда. Но эти её робкие надежды развеивает дочь Ольга, которая только что поговорила с одной из своих сотрудниц, выезжавших на Украину . Военнослужащие ВСУ, по словам женщины, говорят, мол, «сильно долго у вас тихо было, надо вас стереть уже наконец-то с лица земли, надоели»…
«А вера помогает. И иконы помогают, я это вот только недавно поняла»
Соседка Стефании Михайловны – пенсионерка Ольга – полностью лишилась зрения, когда снаряд угодил в стену её комнаты. Это случилось в дни страшных артиллерийских обстрелов, в 2015 году. Ольге пришлось уехать в Москву , на операцию, кто именно стал спонсором её бесплатного лечения, женщина не знает до сих пор. В то время, как она была в операционной, в её квартире разорвался второй снаряд. Это неудивительно, окна Ольгиной комнаты выходят прямиком на позиции ВСУ. Потолок обрушился, все окна выбиты, стена покорёжена. Ольга зябко ёжится и кутается в тёплую кофту и шарф – в доме очень холодно, окон нет, проёмы забиты плёнкой, чтобы хоть немного сохранить ускользающее тепло, женщина завесила их одеялами. А поверх них повесила смешные игрушки. Так и живёт – в квартире без окон, с мягкими игрушками, за которыми располагаются блиндажи ВСУ.
Один глаз женщины удалось спасти, теперь она им видит, а второй нуждается в срочной операции – им Ольга не видит совсем. Операцию нужно было делать ещё в феврале этого года, но стоит она очень дорого, самой пенсионерке её не потянуть. Она не знает, где найти благотворителей, которые помогли ей в 2015-м, и очень надеется на то, что, может быть (просто, может быть!), ей снова кто-то поможет, и она снова сможет увидеть мир двумя глазами…
Ну а пока Ольга старается не унывать. «Я очень зверей люблю, - говорит бывшая воспитательница детского сада . – Вот, когда на пенсию вышла, пошла в наш зоопарк работать. Но, с началом войны, слепотой, пришлось работу эту оставить. Теперь вот с котиком и собачкой живу». Лохматый пёс вместе с котом резвятся под самодельным обогревателем, периодически становясь на задние лапы, играя с хозяйкой.
А ещё Ольга, не смотря на больные глаза, замечательно рисует. Рисовать начала, работая в детском саду. Ей так хочется красоты – на войне, в разбитой холодной квартире без окон, в паре сотен метров от линии фронта, она рисует цветы: розы, лилии, васильки, пионы, сказочно переплетаясь между собой, создают причудливые узоры. Рисование да ежедневные молитвы помогают ей выжить здесь, в отрезанном от большого мира посёлке Ясный, на линии огня страшной братоубийственной войны.
В апреле 2013 года пропал директор завода «Кимпор» Евгений Балай. В полицию позвонила секретарша. Сказала, что рано утром директор ушел на обход и больше в кабинете не появился.
Тело Евгения Балая вскоре обнаружили в люке кабельной шахты. Из его груди торчала стрела.
Спустя 10 дней полиция предъявила обвинение главному энергетику завода Алексею Копылову. Он отпираться не стал и признался, что действительно купил на последние деньги арбалет «Скорпион», устроил засаду в помещении электроподстанции, выстрелил в начальника, а потом спрятал его тело.
Директор несколько месяцев не платил ему зарплату.
В том же 2013 году прямо в здании областного суда Нижнего Новгорода полиция обнаружила тело, засыпанное строительным мусором. Погибший оказался прорабом: его бригада ремонтировала здание, но денег строителям он не заплатил, за что и получил по голове обрезком стальной трубы.
В Краснодарском крае фермер несколько месяцев не платил своему работнику. Тот выпил водки для храбрости и застрелил его из охотничьего ружья, а в качестве «компенсации» угнал машину.
Без зарплаты может остаться кто угодно: учителя , хоккеисты , работники космодрома Восточный, заводские рабочие, кочегары и даже чиновники .
В 2016 году 6700 человек обратились в Общественную палату: им в общей сложности не заплатили 700 миллионов рублей. В среднем зарплату задерживали на несколько месяцев, но каждому десятому — на год. По словам председателя комиссии ОП по социальной политике, трудовым отношениям и качеству жизни граждан Владимира Слепака, в Палату обращаются люди «как в инстанцию последней надежды, исчерпав свои усилия в переписке с официальными структурами, местными администрациями».
Генеральный прокурор Юрий Чайка сообщил , что в 2016 году работодатели задолжали сотрудникам почти три миллиарда рублей, причем часть этих долгов тянется еще с 2015 года — надо заметить, что речь идет только о тех задолженностях, которые удалось обнаружить в ходе прокурорских проверок.
Премьер-министр Дмитрий Медведев в ходе селекторного совещания по ситуации с задолженностью по зарплатам в конце 2016 года говорил , что сумма задержанных зарплат — почти 4 миллиарда рублей, а число людей, которым задерживали зарплату в 2016 году, — около 70 тысяч человек. В общем масштабе экономики, по словам Медведева, эта цифра «не такая большая».
У нас никто не уволился, ни один человек. Все ждали зарплату. Я открыла кредитную карту. Да, к седьмому месяцу стало непросто
Семь месяцев без зарплаты и регулярный маникюр
Лене 25 лет, она приехала в Москву из Челябинска. У нее два образования: экономическое и юридическое. За первые два года в Москве она поменяла шесть работ.
— Был сложный период: приходилось крутиться. Я много где подрабатывала. По вечерам курьером, на выходных официанткой. Потом устроилась туда, где и сейчас работаю. Не называйте, пожалуйста, организацию, и имя мое лучше поменяйте. Думаю, меня уволят, если узнают.
Лена работает в крупной федеральной организации, которая устраивает образовательные мероприятия для студентов, и получает 45 тысяч рублей в месяц.
Семь месяцев Лена и ее коллеги жили без зарплаты. Что денег не будет, начальство предупредило заранее. Это связано со сложностями бюджетного финансирования, которые Лена не смогла объяснить — не вникала. Она отнеслась к ситуации философски: будь что будет. А семья Лены отнеслась практически: «Тебе не заплатят, увольняйся».
— А у меня и мысли такой не было, — с гордостью говорит Лена. — Как я могу бросить свою любимую работу? У нас никто не уволился, ни один человек. Все ждали зарплату. Я открыла кредитную карту. Да, к седьмому месяцу стало непросто, но при этом мы продолжали шутить о своем бедственном положении. Мы смеялись над всем этим.
Лена называет семь месяцев, проведенных без зарплаты, интересным и веселым опытом. Говорит, в этом было что-то от жизни хиппи
Лишь одна вещь мешала Лене смеяться и шутить: ей пришлось съехать с квартиры, потому что нечем было за нее платить. Но коллеги для экономии сняли однокомнатную квартиру и вчетвером туда заехали, а когда Лене пришлось покинуть свое жилье — ее тут же пригласили быть пятой.
— Впятером в однушке. Наверное, спите на полу?
— Нет, у нас три больших дивана. Все поместились.
Лена называет семь месяцев, проведенных без зарплаты, интересным и веселым опытом. Говорит, в этом было что-то от жизни хиппи.
В быту практически ничего не поменялось. Отсутствие зарплаты не сказалось на питании и досуге: на обед Лена продолжала ходить в небольшие кафе рядом с офисом. Когда была зарплата, Лена еженедельно ходила в салон делать маникюр, когда зарплаты не стало, стала посещать салон раз в две недели.
Первые месяцы Лена жила на сбережения — с каждой зарплаты она откладывала какую-то сумму на черный день. Потом пользовалась кредитной карточкой. В месяц она тратила около 20 тысяч рублей. К тому же ее подкармливали родственники и друзья.
Когда Лене еще платили зарплату, она иногда покупала на работу канцтовары на свои деньги. Без зарплаты это стало делать сложней, но, по словам Лены, «не невозможно».
— Просто я люблю свою работу! Когда говорят, что на потребительскую корзину нельзя прожить, — это глупость, — считает Лена. — На нее нельзя прожить шикарно, но просто питаться вполне можно. В потребительскую корзину, которая оценивается приблизительно в восемь тысяч рублей в месяц, входят фрукты и мясо. Уберите эти позиции, без этого вполне можно прожить! Покупайте крупы, овощи. Килограмм морковки стоит около 15 рублей, килограмм картошки где-то столько же. На 30 рублей можно питаться несколько дней! А потом покупаешь овсянку за 30 рублей — и живешь еще несколько дней на каше. Мало того, что ты питаешься, так у тебя еще и разнообразие. Мы просто слишком зажрались.
Спустя семь месяцев, как и обещало начальство, всем сотрудникам заплатили. Лена собирается раздать долги, переехать в отдельную квартиру и жить как раньше.
Каждый месяц Влада и ее коллеги подают в суд заявления, что им не платят зарплаты. Но это не дает результата, потому что, вне зависимости от решения суда, платить нечем
Как выжить, если в магазине перестали давать продукты в долг
В Ононском районе Забайкальского края есть село Нижний Цасучей. «Цасучей» переводится с монгольского как «заснеженный». С каждым годом жителей села становится все меньше: сейчас их около 3200 человек.
Новостей оттуда не очень много, а те, что есть, довольно обычные. Летом горел лес, местные жители провели фестиваль казачьей культуры, сотрудник ДПС поймал водителя с поддельными правами. Выделяется разве что история поиска родины Чингисхана. Российские историки предполагают , что он родился в урочище Делюн-Болдок, которое находится недалеко от Нижнего Цасучея. Для региона это имеет большое значение — власти Забайкалья включили Делюн-Болдок в концепцию развития туристической отрасли региона до 2020 года. Проблема в том, что до урочища нет дороги. Ее нужно построить от Нижнего Цасучея. Но денег нет.
Владе Шатохиной 48 лет. Последние 14 лет она работает в сельской библиотеке — сейчас занимает должность ее директора. До этого преподавала мировую художественную культуру в нижне-цасучейской школе. В библиотеку перешла потому, что всегда хотела там работать. Вот только ей три месяца не платят зарплату. Как и на дорогу до урочища, нет денег.
В начале года председатель комитета по делам культуры Ононского района сказал, что зарплатного фонда, рассчитанного на год, хватит всего на восемь месяцев. Но этот прогноз оказался слишком оптимистичным: деньги закончились еще в апреле. Все работники культуры Нижнего Цасучея — а это 150 человек — остались без зарплат.
Каждый месяц Влада и ее коллеги подают в суд заявления, что им не платят зарплаты. Но это не дает результата, потому что, вне зависимости от решения суда, платить нечем.
— Можно обратиться в трудовую инспекцию, — говорит Влада, — но мои сотрудницы сделали это только один раз и потом долго передо мной извинялись. Ведь если они туда обращаются, то директору учреждения, то есть мне, «прилетает» наказание — именно директор отвечает за невыплаченную зарплату. Я к этому не имею никакого отношения, ну вот совсем, и тем не менее спрос с меня. Я не знаю, как это объяснить.
Влада думала написать в Администрацию президента. Но пока решила отложить это — хочет решить проблему на местном уровне.
— Все же в районе должны быть думающие и понимающие люди, которые исправят ситуацию, — объясняет Влада. — Но сейчас на это не очень похоже. В мае я написала письмо по поводу зарплат в крайком — меня сразу лишили стимулирующей надбавки. Так действует председатель комитета — всем нужно заткнуть рот. Но люди требуют свое, заработанное, почему они должны молчать?
Трудно перенести психологически, когда еда перед тобой, а ты не можешь ее себе позволить
Многие из сотрудниц библиотеки одиноки: мужа нет, дети разъехались. Если дети могут помогать финансово — хорошо, но такая возможность есть не у всех. Чтобы как-то выжить, приходится просить продукты в долг в магазинах. Но сейчас, на четвертый месяц, по словам Влады, в магазинах стали отказывать:
— Их можно понять. Мы три месяца берем продукты в долг, неизвестно, сколько это продолжится — сколько они могут это терпеть? Скоро сентябрь. Моим коллегам нужно собирать детей в школу, а денег нет даже на хлеб. Как быть в этой ситуации, вы знаете? Я не знаю.
Все сотрудницы библиотеки живут в частных домах. У всех есть свои огороды.
— Мы часто делимся друг с другом продуктами, — говорит Влада. — Кто-то накопал картошки — принесет в библиотеку. Кто-то где-то достал крупу — тоже поделится с коллегами. Я готовлю всех к тому, что может быть всякое, поэтому надо делать закатки. Думаю, как-то справимся. 90-е годы пережили — и эти переживем. Просто, знаете, ощущение странное. В 90-е полки магазинов были пустые и денег не было. А сейчас в магазинах есть продукты, да еще и разные виды хлеба и сыра — всего завались. А денег нет. Это даже труднее перенести психологически, когда еда перед тобой, а ты не можешь ее себе позволить. Ну уволимся мы, а куда идти? У нас в деревне нет работы. А как пополнять штат библиотеки? Кто пойдет работать на неоплачиваемую работу?
Влада выживает лишь потому, что муж работает в полиции, он подполковник, стабильно получает зарплату. Две дочери — обе военные, одна служит в Приморье, другая в Крыму. Они тоже получают стабильную зарплату.
— Люди в отчаянии, — рассказывает Влада. — Многие говорят, что не пойдут на выборы президента в следующем году. Считают, что смысла нет, что Забайкальский край никому не нужен. Да и альтернативы нет. Я считаю, что кроме Путина некому возглавить Россию. Только благодаря ему держится страна.
— Почему же он допускает такую ситуацию с зарплатами?
Влада задумывается и отвечает:
— Присоединили Крым, ведем войну в Сирии, затраты на вооружение, помощь разным странам. Деньги нужны в другие места, — Влада делает паузу. — Кажется, и потерпеть надо, но, с другой стороны, всем помогаем, а сами еле-еле живем.
— Как долго вы готовы терпеть?
— Не знаю… Лишь бы не было войны.
Деньги из районного бюджета выделяют только на дрова. Интернет, телефон, бумагу, краску для принтера — все сотрудники оплачивали раньше со своей зарплаты. Они чувствуют ответственность перед посетителями. Жители Нижнего Цасучея ходят в библиотеку активно: там много бесплатных клубов и кружков.
— Клуб «Сударушки» для женщин пенсионного возраста, кукольный театр, клуб «Очумелые ручки» — и все это мы сами! — гордится Влада. — Мы сами шьем костюмы, купили на свои деньги электрическую машинку. Мы работаем, конечно, не по восемь часов в сутки, и не по пять дней в неделю — намного больше. Нас держит любовь к профессии и к людям.
А еще в библиотеке можно отпраздновать свадьбу, заказать услуги Деда Мороза на Новый год, попросить организовать день рождения. Это уже платно: библиотека зарабатывает как может.
— Вы согласились говорить под своим именем. Почему? Вы не боитесь давления?
— Потому что мне надоело, что мои работницы без денег сидят.
Никогда не говори о зарплате
Максиму Башкинцеву 38 лет, он живет и работает в Самаре. По образованию он инженер-технолог ракетостроения — закончил Аэрокосмический институт. По специальности поработать не удалось — оказалось, что специалисты в этой области не особо востребованы. Так Максиму «пришлось идти в коммерцию».
Он работал менеджером по продажам на разных предприятиях. Потом решил заняться своим делом: открыл строительную фирму. Но спустя пять лет Максим вернулся к продажам — он устроился на самарский завод «Электрощит», объясняя это тем, что труд обычного менеджера на таком крупном предприятии оплачивается лучше, чем труд генерального директора «небольшой конторки "купи-продай"». Завод занимается проектированием, изготовлением и монтажом металлоконструкций.
Максим пришел на завод два с половиной месяца назад. Это совпало с продажей завода челябинским бизнесменам. С новым начальством Максим договорился о хорошей зарплате: ежемесячно ему обещали платить 50 тысяч рублей ставки плюс проценты от продаж. Для Самары эта зарплата почти в два раза выше средней.
Неделю назад Максим уволился. Новое начальство заплатило работникам завода лишь один раз — через две недели после начала работы.
— Когда зарплата не пришла, мы обратились за ответом к коммерческому директору, — рассказывает Максим. — Он сказал, что собственник завода велел не говорить о зарплате, а фамилии тех, кто настойчиво о ней спрашивает, записывать. Все боятся за свои места, поэтому молча продолжили работать.
Какая взаимосвязь между планом и зарплатой — неясно, ведь от выполнения плана зависит премия, а не ставка
Максим добился встречи с руководством завода. На вопрос, почему оно не платит зарплату, руководство отвечало: а где выполненный план?
— Какая взаимосвязь между планом и зарплатой — неясно, — удивляется Максим, — ведь от выполнения плана зависит премия, а не ставка. Да нет, я не лентяй совсем, я рад бы выполнить план. Но, во-первых, он взялся просто из ниоткуда — его ни с кем не согласовывали. Во-вторых, цены «плавают», материала на складе нет — как договариваться с клиентом? Как продавать воздух?
Спустя два месяца Максим написал заявления в прокуратуру и трудовую инспекцию — и уволился. Справедливость восторжествовала через шесть дней: всем, кому задерживали зарплату, ее заплатили.
— Сегодня, 15 августа, созванивался с ребятами с завода — должна была прийти зарплата за последние полмесяца, но она не пришла. Не знаю, найдутся ли смельчаки, которые потребуют соблюдения своих прав, или все будут ждать, пока начальство смилостивится.
Никто из работников не уходит с завода. По мнению Максима, все боятся и не знают, куда могут себя приложить:
— Завод находится в поселке Красная Глинка. В основном работают на нем жители поселка, которые за его пределы выбирались не часто. У них вселенная кружится вокруг завода, они не допускают мысли, что если уволятся, то смогут найти себе достойную работу.
Из-за задержки зарплаты в жизни Максима ничего не поменялось, потому что у него была «финансовая подушка» из накоплений. Он не зависел от зарплаты, поэтому мог себе позволить требовать справедливости, не боясь быть уволенным. Насчет того, как выживают другие работники, у которых нет накоплений, Максим много сказать не может. Говорит только, что люди в депрессии: нечем кормить детей.
— Но эти люди, — говорит Максим, — заложники своих представлений о жизни, а не завода. Работа в Самаре все-таки есть. У «Электрощита» в области четыре завода-конкурента. Можно устроиться туда: условия такие же, только зарплату платят своевременно.
После ухода с завода Максим решил пару недель побыть дома, заняться семейными делами. Потом собирается вернуться в строительный бизнес.
