В области археологии Шлиман достиг трех вершин. «Сокровища царя Приама», о которых мы рассказали в предыдущей главе, были первой; второй суждено было стать открытию царских погребений в Микенах.
Одной из наиболее мрачных и одновременно одной из самых возвышенных, полной темных страстей глав истории Греции является история Пелопидов из Микен, история возвращения и гибели Агамемнона.
Девять лет стоял Агамемнон перед Троей. Эгист использовал это время:
Тою порою, как билися мы на полях
Илионских,
Он в безопасном углу многоконного града
Сердце жены Агамемнона лестью опутывал
Эгист поставил часового, который должен был предупредить его о возвращении супруга Клитемнестры, и окружил себя вооруженными людьми. Потом он пригласил Агамемнона на пир, но, «преступные козни замыслив», убил его, «подобно тому, как быков убивают за жвачкой». Не спасся и никто из друзей Агамемнона, никто из тех, кто пришел вместе с ним. Прошли долгие восемь лет, прежде чем Орест, сын Агамемнона, отомстил за отца, расправившись с Клитемнестрой, своей матерью, и Эгистом – убийцей.
Эти события вдохновляли многих авторов трагедий: Агамемнону посвящена самая выдающаяся трагедия Эсхила; французский писатель Жан-Поль Сартр написал драму об Оресте. Память о «царе среди мужей», одном из самых могущественных и богатых правителей, владыке Пелопоннеса, никогда не угасала.
Но Микены были не только кровавыми. Троя, судя по описаниям Гомера, была очень богатым городом. Микены же были еще богаче:
Гомер везде называет этот город «златообильным». Околдованный «сокровищами царя Приама», Шлиман принялся за поиски нового клада и, кто бы мог себе это представить, нашел его!
Микены находятся на полпути между Аргосом и Коринфским перешейком. Если взглянуть на эту бывшую царскую резиденцию с запада, прежде всего бросаются в глаза сплошные развалины – это остатки огромных стен, позади которых вначале отлого, а затем все более круто вздымается Эвбея с часовней пророка Ильи.
Примерно около 170 года н.э. здесь побывал Павсаний. Он описал все, что ему довелось увидеть; это было безусловно больше того, что смог увидеть Шлиман. Но в одном задача археолога отличалась здесь от той, которую приходилось решать в Трое: Микены не нужно было искать, их месторасположение было видно совершенно отчетливо. Правда, развалины были покрыты пылью тысячелетий, и там, где, некогда ступали цари, ныне мирно паслись овцы, но эти развалины, эти руины, немые свидетели былого могущества, роскоши и великолепия, все-таки существовали. Главный вход во дворец, так называемые Львиные ворота, перед которыми в изумлении застывали все, кому довелось их увидеть, был открыт всем взорам точно так же, как и сокровищницы (в свое время их принимали за печи для выпечки хлеба), в том числе и самая знаменитая среди них Сокровищница Атрея, первого Пелопида, отца Агамемнона. Это было подземное куполообразное помещение высотой более тринадцати метров, своды которого были сложены из циклопических камней, связанных друг с другом лишь силой собственной тяжести.
Некоторые античные писатели считали, что именно здесь, в этом районе, находится гробница Агамемнона и его друзей, убитых вместе с ним. Местоположение города было ясным, вопрос же местоположения гробницы был по меньшей мере спорным. Найти наперекор всем ученым Трою Шлиману помог Гомер; на этот раз он опирался на одно место из Павсания, которое считал неверно переведенным и неверно интерпретированным. По общепризнанному мнению (два крупнейших авторитета – англичанин Додуэлл и немец Курциус – придерживались именно этой точки зрения), Павсаний относил гробницу Агамемнона за кольцо крепостного вала. Шлиман же доказывал, что она лежит внутри этого кольца. Это мнение, в основе которого лежало опять-таки не столько научно обоснованное убеждение, сколько ортодоксальная вера в письменные свидетельства древних авторов, он высказал впервые еще в своей книге об Итаке. Впрочем, это не столь важно; важно то, что раскопки подтвердили его правоту.
«Я приступил к этой большой работе 7 августа 1876 года вместе с 63 рабочими... Начиная с 19 августа в моем распоряжении находились в среднем 125 человек и четыре телеги, и мне удалось добиться неплохих результатов».
Итак, первое, что он обнаружил, не считая бесчисленного множества различных ваз, был какой-то круг, образованный двойным кольцом вертикально поставленных камней. Ничтоже сумняшеся, Шлиман решил, что он раскопал Микенскую агору: этот странный каменный круг он принял за скамью, на которой восседали отцы города во время совещаний и судебных заседаний, ту самую скамью, на которой стоял вестник, призывавший в «Электре» народ на агору.
И когда он у того же Павсания обнаружил еще одно упоминание об агоре – «Здесь собирались они на свои собрания, на том месте, где покоился прах героя», – он уже нисколько не сомневался (та же маниакальная уверенность привела его через шесть городов к «сокровищам царя Приама»), что стоит на могиле Агамемнона.
Затем он обнаружил девять гробниц – пять из них были шахты-могилы и находились внутри крепости, а остальные четыре, на которых еще великолепно сохранился рельеф, относились к следующему веку; они имели куполообразную форму и находились вне крепостных стен. Теперь у Шлимана пропали последние сомнения, ему изменила присущая исследователям осторожность, и он записал: «В самом деле, я нисколько не сомневаюсь, что мне удалось найти те самые гробницы, о которых Павсаний пишет, что в них похоронены Атрей, царь эллинов Агамемнон, его возница Эвримедон, Кассандра и их спутники».
Между тем работа у сокровищницы возле Львиных ворот продвигалась медленно: слой был тверд, как камень. Но и здесь Шлиманом руководила все та же уверенность маньяка. «Я убежден в правильности традиции, согласно которой в этих таинственных постройках хранились сокровища царей». И уже первые находки, сделанные среди мусора, который пришлось отгребать в сторону для того, чтобы отыскать вход, намного превзошли своим изяществом, красотой и качеством материала аналогичные находки Шлимана в Трое. Обломки фризов, расписные вазы, терракотовые статуэтки Геры, формы для отливки украшений («Эти украшения, вероятно, изготавливались из золота и серебра», – тут же заключил кладоискатель), глазурованные украшения из глины, стеклянные бусы, геммы...
О том, какую работу проделал Шлиман вместе со своими рабочими, можно судить по следующему его замечанию:
«До сих пор мне еще не встретился слой мусора толщиной более чем в 26 футов, да и тот только около самой стены – здесь целый утес, но далее слой мусора не превышает 13-20 футов».
Но игра стоила свеч.
Шестым декабря 1876 года датирована запись Шлимана об открытии первой могилы. Далее надо было действовать с величайшей осторожностью. В течение двадцати пяти дней его жена Софья, верная и неутомимая помощница, работала буквально не разгибая спины; она просеивала руками землю, рыхлила ее ножом. Вместе они нашли еще пять могил, а в могилах – останки пятнадцати человек. Королю Греции была отправлена телеграмма: «С величайшей радостью сообщаю Вашему Величеству, что мне удалось найти погребения, в которых были похоронены Агамемнон, Кассандра, Эвримедон и их друзья, умерщвленные во время трапезы Клитемнестрой и ее любовником Эгистом». Можно себе представить, какое потрясение испытывал Шлиман, когда он отрывал останки тех, кто, как ему казалось, жил в страстях и ненависти более двух тысяч лет тому назад.
Шлиман не сомневался в своей правоте. И в самом деле, разве мало было оснований придерживаться подобной точки зрения, разве не казалось, что факты полностью подтверждают его выводы? «Тела усопших были буквально осыпаны драгоценностями и золотом... Разве обыкновенным смертным положили бы такие драгоценности в могилу?» – спрашивал Шлиман. Было найдено дорогое оружие, которое должно было служить умершему защитой от всяких случайностей в царстве теней. В то же время Шлиман указывал на совершенно явные следы поспешного сожжения тел. Те, кто хоронил их, даже не дали себе труда дождаться, пока огонь полностью сделает свое дело: они забросали полусожженные трупы землей и галькой с поспешностью убийц, которые хотят замести следы. И хотя драгоценные украшения свидетельствовали о каком-то соблюдении обычаев того времени, сами могилы, не говоря уже об усопших, имели такой откровенно неприличный вид, который мог уготовить своей жертве только изощренный в ненависти убийца. Разве покойные не были, «словно падаль, брошены в жалкие ямы»? Шлиман призвал на помощь авторитетных для него древних писателей. Он приводил цитаты из «Агамемнона» Эсхила, из «Электры» Софокла и «Орестеи» Эврипида. У него не было ни малейшего сомнения в своей правоте, и все же – сегодня мы это знаем совершенно точно – его теория была неверной. Да, он нашел под агорой царские погребения, но не Агамемнона и его друзей, а людей совершенно другой эпохи – погребения, которые были по меньшей мере лет на 400 старше погребения Агамемнона.
Но это, в общем, несущественно. Важно было то, что он сделал еще один великий шаг по дороге, которая вела к открытию древнего мира, что он вновь подтвердил правдивость сведений Гомера и что он открыл сокровища – не только в научном смысле этого слова, – которым мы обязаны сведениями о той культуре, что лежит в основе всей европейской цивилизации.
«Я открыл для археологии совершенно новый мир, о котором никто даже и не подозревал».
И этот удивительный человек, который вновь – в какой уж раз – находится на вершине успеха, который посылает телеграммы министрам и королям, человек необычайно гордый, но отнюдь не высокомерный, помнит в тот момент, когда весь мир ожидает от него новых известий, о самых незначительных делах и способен до глубины души возмутиться малейшим проявлением несправедливости.
Однажды здесь в числе многих других посетителей раскопок появляется император Бразилии; осмотрев Микены, он, уезжая, дал полицейскому Леонардосу сорок франков (поистине царские чаевые!). Леонардос всегда дружелюбно и лояльно относился к Шлиману, и Шлиман пришел в негодование, когда узнал о распространяемых завистливыми чиновниками слухах, будто Леонардос на самом деле получил не сорок, а тысячу франков и скрыл это. Когда вслед за этим Леонардоса отстранили от должности, Шлиман начал действовать. Всемирно известный ученый готов ради безвестного полицейского прибегнуть к самым могущественным из своих связей. Он телеграфирует прямо министру: «В награду за те многие сотни миллионов, на которые я сделал Грецию богаче, прошу оказать мне любезность – простить моего друга полицейского Леонардоса из Науплиона и оставить его на своем посту. Сделайте это для меня». Но ответ задерживается, и он посылает вторую телеграмму: «Клянусь, полицейский Леонардос честный и порядочный человек. Все только клевета. Даю гарантию, он получил только 40 франков. Требую справедливости». Более того, он идет на самый невероятный шаг: посылает телеграмму императору Бразилии, который тем временем уже успел прибыть в Каир: «Покидая Науплион, Вы, Ваше Величество, дали полицейскому Леониду Леонардосу 40 франков для раздачи всем полицейским. Бургомистр, стремясь оклеветать этого честного малого, утверждает, будто он получил от Вас 1000 франков. Леонардоса отстранили от должности, и только с величайшим трудом мне удалось спасти его от тюрьмы. Поскольку я уже много лет знаю его как честнейшего на свете человека, прошу Вас, Ваше Величество, во имя святой правды и человечности протелеграфировать мне: сколько получил Леонардос – 40 франков или более?»
И ученый Генрих Шлиман, действуя во имя справедливости, заставляет императора Бразилии перед лицом всего мира признаться в своей скупости. Полицейский Леонардос спасен. Так действует Шлиман – фантазер и мечтатель, когда речь идет о древних мирах, холодный, рассудительный детектив, когда охотится за кладами, Михаель Колхас, когда сражается за правое дело.
Клад, найденный Шлиманом, был огромен. Лишь много позже, уже в нашем столетии, его превзошла знаменитая находка Карнарвона и Картера в Египте. «Все музеи мира, вместе взятые, не обладают и одной пятой частью этих богатств», – писал Шлиман.
В первой могиле Шлиман насчитал пятнадцать золотых диадем – по пять на каждом из трех усопших; кроме того, там были золотые лавровые венки и украшения в виде свастик.
В другой могиле – в ней лежали останки трех женщин – он собрал более 700 тонких золотых пластинок с великолепным орнаментом из изображений животных, медуз, осьминогов. Золотые украшения в форме львов и других зверей, сражающихся воинов, украшения в форме львов и грифов, лежащих оленей и женщин с голубями... На одном из скелетов была золотая корона с 36 золотыми листками: она украшала голову, уже почти обратившуюся в прах. Рядом лежала еще одна великолепная диадема с приставшими к ней остатками черепа. Он нашел еще пять золотых диадем с золотой проволокой, при помощи которой они закреплялись на голове, бесчисленное множество золотых украшений со свастиками, розетками и спиралями, головные булавки, украшения из горного хрусталя и обломки изделий из агата, миндалевидные геммы из сардоникса и аметиста. Он нашел секиры из позолоченного серебра с рукоятками из горного хрусталя, кубки и ларчики из золота, изделия из алебастра. Но самое главное, что он нашел те золотые маски и нагрудные дощечки, которые, как утверждала традиция, употреблялись для защиты венценосных усопших от какого-либо постороннего воздействия. Ползая на коленях, он соскребал слой глины (ему и на этот раз помогала жена), под которым были скрыты останки пяти человек из четвертой могилы. Уже через несколько часов головы усопших превратились в пыль. Но золотые мягко поблескивающие маски сохранили форму лиц; черты этих лиц были совершенно индивидуальны, «вне всякого сомнения, каждая из масок должна была являться портретом усопшего».
Он нашел перстни с печатями и великолепными камеями, браслеты, тиары и пояса, 110 золотых цветов, 68 золотых пуговиц без орнамента и 118 золотых пуговиц с резным орнаментом, нет, на следующей же странице он упоминает еще о 130 золотых пуговицах, на последующих – о золотой модели храма, о золотом осьминоге... Но, пожалуй, достаточно. Мы не будем продолжать это перечисление; описание находок Шлимана занимает 206 страниц большого формата. И все это золото, золото, золото.
Вечером, когда окончился этот день и ночные тени опустились на Микенский акрополь, Шлиман приказал зажечь здесь костры «впервые после перерыва в 2344 года», напоминающие о тех кострах, которые оповестили в свое время Клитемнестру и ее возлюбленного о грядущем прибытии Агамемнона. На этот раз, однако, костры должны были отпугивать воров от одного из самых богатых кладов, когда-либо изъятых из гробниц умерших царей.
Микенское золото это золото Шлимана, датируемое 16 - 15 веками до н.э., найденное им в период с1874 -1876 годы, а также золото найденное почти на 80 лет позже, все оно размещено в двух залах. В одном из залов золото, найденное в разное время в Микенах, датируемое 16 - 10 веками до н.э., в другом зале золото этого же периода, найденное в других районах Греции.
Генрих Шлиман (1822 - 1890) немецкий и в последствии русский предприниматель, археолог-самоучка, первооткрыватель Трои и Микенской цивилизации. В национальном археологическом музее хранятся только микенские находки Шлимана. Троянские находки археолога, а именно знаменитый клад Приама, оказались в Германии часть из них была вывезена по репарации в Россию в 1945 году. Хотя и клад Приама, и Микенское золото Шлиман приписал к событиям описанным в произведениях Гомера, но по датировке эти золотые украшения были изготовлены за несколько веков до описываемых в Илиаде событий, но это нисколько не умаляет значения находок археолога.
Общий вид первого зала, здесь представлено эолото Шлимана, обнаруженное в Микенах в так называемом могильном круге А, датируемые 1600 - 1450 гг. до н.э., всего около 14 кг золотых предметов. К сожалению Шлиман при раскопках из за стремления побыстрее добраться до основных сокровищ проводил раскопки варварским способом, уничтожая все верхние более поздние слои, за что его сильно критиковали в последствии.
Золотые погребальные маски и погребальные пластины, найденные Шлиманом в 1877 году в пределах микенского акрополя.
Маски человека с выпуклыми глазами в центре и маски двух пожилых мужчин сходного облика по краям.
Витрина с маской Агамемнона, к самому Агамемнону отношения не имеющая, поскольку старше его, пусть и мифологического, на несколько веков.
Маска Агамемнона поближе.
Соседняя маска поближе.
Погребальные пластины.
Женские золотые украшения.
Золотая посуда, браслеты и печати, обнаруженные в 1876 году, датируются концом 15 века до н.э.
Керамическая посуда из могильного круга А, возможно тоже найденная Шлиманом, хотя я не уверен, может более поздними экспедициями. Датируется 16 - началом 15 века до н.э.
Вазы с природными рисунками, 15 век до н.э., кем найдены, я то же не знаю.
Предметы изготовленные из костей животных 14 -13 века до н.э. Шлем с защитой щек и двойной кости на вершине, изготовленный из клыков.
Также в первом зале представлены, предметы найденные в 1951 - 1953 годах греческой экспедицией под руководством И. Пападимитриу и Г. Милонаса из университета Сент-Луи за пределами микенского акрополя в так называемом могильном круге Б, самые древние из них датируются 1650 - 1550 гг. до н.э., т.е. более древние захоронения, чем найденные Шлиманом. Правда золотых предметов в них было найдено намного меньше, чем в обнаруженных Шлиманом захоронениях. Вероятно, это объясняется развитием и процветанием микенской цивилизации, что позволяло правителям Микен устраивать более богатые захоронения в период, к которому относятся гробницы, найденные Шлиманом.
Маска из электрона (сплава золота и серебра), по видимому покрывала лицо больного изможденного человека.
Соседняя витрина золотые пластины, посуда, оружие.
Некоторые находки из микенского акрополя датируются более поздним периодом 15 - 12 веком до н.э. Ювелирные украшения и предметы одежды.
Большой сосуд с изображением шествия войнов в шлемах с рогами коров 12 век до н.э..
Во втором зале посвященном микенской культуре собраны предметы того же периода 16 - 10 века до н.э., найденные в поселениях и захоронениях других мест в Тиринфе и Пилосе, в Аттике, Арголиде, Лаконии, Фессалии, Волосе.
Предметы 11 - 10 веков до н.э., пластины из горного хрусталя, костяные иглы, фигурки женщин, амулеты.
Бронзовый браслет, инкрустированный золотом с рисунком в виде наутилусов.
Золотые чаши, найденные в Лаконии, с изображением сцен с быками, первая половина 15 века до н.э.
Развертка рисунков на чашах.
Бронзовый нож с ножнами, инкрустированными золотом и серебром, найденный в могиле в Пилосе, с рисунком в виде наутилусов, 15 век до н.э.
Золотые украшения и посуда, найденные в захоронении в Волосе, 15 век до н.э.
Предметы из клада, обнаруженного в нижнем городе Тиринфа, датируются 12 веком до н.э.
Золотые печати и перстни из этого же клада, но более древние, 15 век до н.э. На центральном перстне изображена сцена поднесение даров богине. На верхнем правом перстне предположительно иэображена сцена похищения женщины, поскольку изображена лодка, увеличенный оттиск прилагается.
Неопознанные предметы, но поскольку фото сделано в том же зале, предположу, что это тоже один из кладов из окрестных городов Микен того же периода 16 - 10 веков до н.э.
Маска Царя Агамемнона!
Маска Агамемнона была найдена при раскопках древнего греческого города Микены немецким археологом Шлиманом в 1876 году. Он проводил раскопки согласно событиям поэмы Гомера «Иллиада». Никто не знал в то время, правда или вымысел все это произведение. И вот в 1976 году он раскопал ворота въезда в древний город Микены. Сейчас это место находится возле деревни Микенас неподалеку от Афин. Шлиман, вооружившись знаниями и ста двадцатью рабочими, несколько дней производил раскопки в предположительном месте расположения древнего города Микены. Было найдено 19 погребений, на одном из умерших и была обнаружена золотая маска, которую сам Шлиман назвал «маской Агамемнона».
Древний греческий города Микена!
Агамемнон — это греческий царь, который был предводителем греческого войска в Троянской войне. Он был одним из главных героев поэмы Гомера. Правил этот герой эпоса в городе Микены, который на то время был центром древней цивилизации. Согласно произведению Агамемнон был убит в неравном бою. Его фигура прослеживалась в нескольких других произведениях народного эпоса. Древний географ Павсаний тоже описывал царя Агамемнона, и то, как он был похоронен в центре древнего города Микены. На маске с обеих сторон были места крепления к голове, по бокам лица изображены бакенбарды. Лицо предположительно индоевропейской расы с тонкими губами. Шлиманом при раскопках было найдено несколько золотых масок, но самой известной среди них стала именно маска Агамемнона.
Маска Агамемнона 1500 год!
Вес всех найденных масок составлял 14 килограмм, и сделаны они были из чистого золота. Хотя возникали некоторые вопросы по поводу происхождения раскопанного города, но название «маска Агамемнона» закрепилась за этой находкой. Некоторые ученые говорили о том, что городу около полторы тысячи лет, а действия поэмы Гомера происходили в 12 столетии до нашей эры. Но это несовпадение в несколько столетий могло объясняться разными причинами, потому на него не сильно обращали внимание. Летоисчисление у древних людей могло вестись по-другому, в том числе и древний писатель Гомер мог считать года иным способом. Хотя есть предположения, что под найденными масками были похоронены обычные простолюдины, эта версия не находит подтверждения.
Агамемнон — греческий царь!
Слишком богатым для этого времени было захоронение, сделано по определенному обряду, по кругу, и такое количество золота вряд ли могли позволить себе в то время обычные жители Греции. На маске есть несколько надписей, которые пытаются разобрать ученые, но пока им это не удалось. Сейчас маска находится в Национальном музее города Афин в Греции, табличка гласит, что это «Маска Агамемнона. 1500 год до нашей эры».
«Маска Агамемнона» - золотая погребальная маска середины второго тысячелетия до нашей эры, найденная в 1876 году в Микенах Генрихом Шлиманом. Своё название получила от легендарного царя Агамемнона, поскольку Шлиман был уверен, что нашёл его могилу. Однако по времени создания маска является более древней.
Маска была найдена в ходе раскопок возле Львиных ворот, на западной стороне микенских укреплений. Шлиман обнаружил группу захоронений (могильный круг А), состоящую из пяти шахтовых гробниц. В них было найдено 19 скелетов (8 мужских, 9 женских, 2 детских). Лица некоторых мужчин были покрыты золотыми масками. Кроме них, в захоронениях были найдены золотые диадемы, пряжки, серьги и золотые весы для «взвешивания душ». Общий вес золотых сокровищ составил 15 килограммов.
Шлиман был уверен, что нашёл гробницу легендарного царя. Королю Греции он писал: «С величайшей радостью сообщаю Вашему Величеству, что мне удалось найти погребения, в которых были похоронены Агамемнон, Кассандра, Эвримедон и их друзья, умерщвленные во время трапезы Клитемнестрой и её любовникомЭгистом». В гробницах было найдено 5 золотых погребальных масок, последнюю из них по времени обнаружения Шлиман связал с легендарным царём Микен.
Маска изображает лицо пожилого бородатого человека с тонким носом, близко посаженными глазами и крупным ртом. Лицо соответствует индоевропейскому типу. Кончики усов подняты вверх в форме полумесяца, около ушей видны бакенбарды. Маска имеет отверстия для нити, которой её крепили к лицу покойного.
Все найденные в гробницах артефакты, включая маску Агамемнона, находятся в экспозиции Национального археологического музея Афин. В археологическом музее Микен выставлена копия маски.
9.
Дипилонская ваза
Среди афинских ваз VIII века до н. э. особый интерес представляют разнообразные по форме сосуды, которые были обнаружены на Дипилонском кладбище. Огромные, выше человеческого роста вазы предназначались для жертвенных возлияний и служили надгробными памятниками на могилах евпатридов - родовой аристократии Афин. Дипилонские сосуды покрыты великолепной орнаментальной росписью, в которую вплетаются сложные композиции с большим количеством фигур: сцены оплакивания умершего вождя, чье тело, по эллинскому обычаю, выставлено на парадном ложе, ритуальные пляски, сопровождающие похороны, поединки и топки колесниц. На дипилонских амфорах и кратерах встречаются эпизоды сражений на суше и на море, изображения больших кораблей с многочисленными гребцами. Сами сюжеты, прославляющие племенных вождей и военачальников, а также картины пышною погребального обряда продиктованы вкусами и требованиями родовой знати, чье могущество особенно возросло в это время.
Самыми ранними (из дошедших до нас) художественными произведениями являются вазы «геометрического стиля», украшенные геометрическим орнаментом, нанесенным коричневой краской по бледножелтоватому фону глиняного сосуда. Орнамент покрывал вазу обычно в верхней ее части рядом кольцевых поясов, иногда заполнявших всю ее поверхность. Наиболее полное представление о «геометрическом стиле» дают так называемые дипилонские вазы, относящиеся к 9 - 8 вв. до н.э. и найденные археологами на древнем кладбище близ Дипилонских ворот в Афинах. Эти очень большие сосуды, высотой иногда почти в рост человека, имели погребальное и культовое назначение, по форме повторяя глиняные сосуды, служившие для хранения больших количеств зерна или растительного масла. На дипилонских амфорах орнамент особенно обилен: узор состоит чаще всего из чисто геометрических мотивов, в частности плетенки-меандра (меандровый орнамент сохранялся в качестве орнаментального мотива и на всем протяжении развития греческого искусства). Кроме геометрического орнамента широко применялся схематизированный растительный и животный орнамент. Фигуры животных (птиц, зверей, например лани и др.) многократно повторяются на протяжении отдельных полос орнамента, придавая изображению ясный, хотя и однообразный ритмический строй.
Важной особенностью более поздних дипилонских ваз (8 в. до н.э.) является введение в узор примитивных сюжетных изображений со схематизированными, сведенными почти к геометрическому знаку фигурами людей. Эти сюжетные мотивы очень разнообразны (обряд оплакивания умершего, состязание колесниц, плывущие суда и т. п.). При всей своей схематичности и примитивности фигуры людей и особенно животных обладают известной выразительностью в передаче общего характера движения и наглядностью рассказа. Если по сравнению с росписями крито-микенских ваз изображения на дипилонских вазах более грубы и примитивны, то по отношению к искусству доклассового общества они безусловно знаменуют шаг вперед.
10.
Мелкая пластика «Герой и кентавр»
Скульптура гомеровского времени дошла до нас лишь в виде мелкой пластики, большей частью явно культового характера. Эти небольшие статуэтки, изображающие богов или героев, делались из терракоты, слоновой кости или бронзы. Найденные в Беотии терракотовые статуэтки, сплошь покрытые орнаментом, отличаются примитивностью и нерасчлененностью форм; отдельные части тела едва намечены, другие непомерно выделены. Такова, например, фигура сидящей богини с ребенком: ее ноги слиты с сиденьем (троном или скамьей), нос огромен и подобен клюву, передача анатомического строения тела совершенно не интересует мастера.
Наряду с терракотовыми статуэтками существовали и бронзовые. «Геракл и кентавр» и «Конь», найденные в Олимпии и относящиеся к концу гомеровского периода, дают очень наглядное представление о наивной примитивности и схематизме этой мелкой бронзовой пластики, предназначавшейся для посвящений богам. Статуэтка так называемого «Аполлона» из Беотии (8 в. до н.э.) своими вытянутыми пропорциями и общим построением фигуры напоминает изображения человека в крито-микенском искусстве, но резко отличается от них фронтальной застылостью и схематической условностью передачи лица и тела.
Монументальная скульптура гомеровской Греции до нашего времени не дошла. О ее характере можно судить по описаниям древних авторов. Основным видом Этой скульптуры были так называемые ксоаны - идолы, выполненные из дерева или камня и представлявшие собой, повидимому, грубо обработанный ствол дерева или блок камня, завершенный еле намеченным изображением головы и черт лица. Некоторое понятие об этой скульптуре могут дать геометрически упрощенные бронзовые изображения богов, найденные при раскопках храма в Дреросе на Крите, построенного в 8 в. до н.э. дорийцами, уже задолго до того поселившимися на этом острове.
11.
Храм Геры в Олимпии
Старожил Древней Греции, храм Геры был построен задолго до своего знаменитого соседа, храма Зевса, - в начале VI века до н.э. А так как храм строили на протяжении долгого времени, найти одинаковые части здания из ракушечника и сырцового кирпича, вплоть до колонн, попросту невозможно. Впрочем, как и здания - после землетрясения от храма остались лишь основание и нижняя часть колонн. Остальные обломки, как и статую Гермеса Праксителя, растаскали по археологическим музеям. Мало кто знает, что именно здесь, на большом алтаре Зевса перед храмом, где сейчас зажигают олимпийский огонь, давным-давно приносили жертвы перед началом Игр.
12. Скульптуры Куросов («Аполлоны»)
Курос (др.-греч. κοῦρος) - тип статуи юноши-атлета, обычно обнажённого, характерный образец древнегреческой пластики периода архаики (ок. 650 г. до н.э. - 500 г. до н. э.).
Куросы ставились в святилищах и на гробницах; они имели преимущественно мемориальное значение, но могли быть и культовыми образами.
Женский аналог куроса - кора.
Курос из Паросского Асклепиона, Лувр. Пример архаической улыбки
Древнегреческое слово κοῦρος, (мн. ч. κοῦροι) означает «юноша». Оно использовалось Гомером для обозначения молодых солдат. С V века до н. э. оно применяется для обозначения подростков, безбородых мужчин - но уже не детей. (Ср. эфеб).
Современные историки искусства начали использовать это слово для определения специфического типа мужского ню начиная с 1890-х годов. Как синоним также использовались термины «Аполлон» или «архаический Аполлон», так как предполагалось, что куросы изображали идеализированного юного Аполлона. Сейчас это выражение считается устаревшим.
